Альманах Орь3

«ТЫ ОДИН МНЕ ПОДДЕРЖКА И ОПОРА»

2007 год был объявлен Годом русского языка в нашей стране. По этому случаю прошло немало мероприятий Союза писателей России. Вопросам языка был посвящён пленум в Москве. Потом пишущие, более 200 из всех республик и областей государства, встретились в Белгороде, где был открыт памятник Русскому Слову. Осенью в Москве состоялся конгресс «Русское слово – связующая нить времен». Год русского языка завершился в Оренбурге выездным заседанием секретариата «В начале было слово». Организовал встречу департамент по культуре и искусству области.

Ну, Гарвард, ё моё!

Говорит Виктор Чумаков, член межведомственной правительственной комиссии по русскому языку:

- Не секрет, что имеется разработанная ещё в восьмидесятые годы программа Гарвардского университета по подрыву основ русского языка. Документ закрытый, но люди, работающие в ведомстве Бакатина, сумели его достать. Мечта запада – перевести русский язык с кириллицы на латиницу. Разговоры разгорелись в двадцатые – тридцатые годы прошлого века. И только вмешательство Сталина, твердо сказавшего: «Хватит!», остановило немыслимый, по сути, процесс. Но в последнее время вновь муссируется эта тема. Академик Сергей Арутюнов высказывается открыто, мол, в связи с глобализацией, желательна латиница, и это произойдет. Он нарочно забывает, что его родному армянскому алфавиту 1600 лет, в нем 39 букв, ни одна не интерпретирована. Гарвард настаивает перманентно проводить реформы орфографии, выбрасывая из алфавита «ненужные буквы». Именно запад стремится к засорению нашего языка ненормативной лексикой, лагерно – тюремной «феней». Мы наблюдаем, как это явление цветет махровым цветом. Послушайте нашу демократическую дворянку Ксению Собчак, как она выражается с экранов телевизора! Исключительно матом. А сколько иноязычного пришло в последние годы в русский язык! Союз писателей России предлагает: давайте создадим в университете группы энтузиастов, которые бы искали замену иностранным словам. Дайте страницу, сайт в Интернете этой группе, и, в конце – концов, вернётся в нашу жизнь Владимир Даль. Гарвардцы злорадствуют: да, русский язык до того велик, до того могуч, что всё, что в него не сбросили, приживается, и не надо его защищать. Действительно, университеты страны подстрижены под гребенку Гарварда. И даже головной Институт русского языка им. Виноградова не удержался. Звоню им: «Нужна ли буква «ё»?». Отвечают: не нужна. А нормы орфографии требуют, чтобы «ё» осталась, она, кроме всего прочего, ещё и знак ударения. Но в газетах пошло – поехало: осужденный вместо осуждённый, новорожденный, а не новорождённый. Мы, писатели, обязаны защищать русский язык. Язык – это душа, это территория, это нация, не будет его, распадутся родственные связи, исчезнут русичи, славяне. Отрадно заметить, что фамилия губернатора Оренбуржья сохранила «ё». Между прочим, букве «ё» поставлены памятники. Например, в Ульяновске, Москве, Перми.

В бар зашёл Джо.

Рассказывает Равиль Бикбаев, председатель Союза писателей Башкортостана:

- Я - оренбуржец, общая история связывает область с нашей республикой. Долгое время Оренбург был центром башкирского войска, фактически являлся неофициальной столицей Башкортостана. Оренбург провожал башкирские полки на войну с французами, с радостью встречал первых, ворвавшихся в Париж и вернувшихся на родину, северных амуров, конников Урала. Подчёркиваю, что именно Оренбуржье стало крупным очагом развития башкирской литературы.

А в последние годы происходят существенные изменения в духовной жизни моих земляков. Администрация области ежегодно проводит праздник национальных культур, открылось представительство республики Башкортостан в Оренбурге. В народном доме башкир, Караван – сарае, появилась памятная доска: «Мы благодарны губернатору Оренбургской области А.Чернышёву и всем руководителям за деятельное участие в проведении национального праздника». Произведения русских писателей о нашем крае, о жизни башкир были изданы в 60 – 70 годы прошлого века в пятитомнике «Башкирия в русской литературе». Недавно вышло второе издание этой серии. Русский язык стал неотъемлемой частью духовной жизни всех народов многонациональной России. В этом году мы уже дважды обсуждали на общефедеральном уровне проблемы русского языка. Республика празднует 450-летие добровольного присоединения к русскому Государству и Год русского языка. Единственное оружие писателя, способное защитить добро и осудить зло – это слово. Очищенное болью души и взвешенное на весах совести, оно карает и лечит. Сегодня, когда почти все богатства страны перешли в частные руки, я рад, что хоть русский язык не приватизирован. Но ни русскому, ни национальному писателю нет доступа на телевидение. В потоке бульварной прессы не остается места настоящей литературе, разврат и насилие стали основной темой быстро-испечённых авторов. В учебниках средних и высших учреждений искажается история Отечества, отрицаются военные и трудовые подвиги России. Из программ изымаются произведения, ставшие мировой классикой. Даже уроки математики изменились. Вот современная задача: «В бар вошел ковбой и попросил у бармена виски за три доллара, трубку за шесть долларов, три пачки табака и девять коробок непромокаемых спичек, цену которых он не знал. Бармен потребовал 14 долларов 80 центов. Джо вытащил пистолет. Бармен пересчитал и исправил ошибку. Как Джо догадался, что его хотели обсчитать?». Я цитирую учебник математики Дорофеева за пятый класс, стр. 124. Нам, писателям, надо стеной встать на защиту языка и всей России. В Башкортостане появились новые журналы и газеты на русском, татарском, башкирском языках. Благодаря нашему Президенту сохранилось государственное книгоиздательство. В этом году мы работали над антологией поэзии Башкортостана, куда вошли стихи русских, татарских, чувашских поэтов, уроженцев нашего края.

«Мы распяты на этом пике»

Мнение Петра Краснова, прозаика, члена правления Оренбургской организации Союза писателей РФ:

–Кризис русского языка напрямую связан с кризисом народа. Ничуть не уменьшился геноцид в укороченной, обрезанной историче-ской России. Но эталон и скрижали нашего языка вечны, он бессмер-тен. Создаётся впечатление, что у нас под прикрытием громких лозун-гов, брендов, акций, кризис намеренно обостряется, и народ загоняется в тупик. Иначе как объяснить, почему на многочисленные обращения к президенту и государственной думе по поводу бывшего министра культуры, его открытой вражды к русскому языку, литературе ответа нет. Ну, поставили Соколова министром культуры и просвещения. Очередная ширма, потому что по – прежнему деньгами, выделенными на культуру, распоряжается бывший чиновник. Средства не доходят до провинции, и писатели вынуждены, чтобы выпустить книгу, ходить с протянутой рукой по спонсорам. И – работать хоть где – то, чтобы выжить. В нашем Союзе есть штукатуры, маляры, журналисты. Нема-ло сил уходит у носителей русского языка на элементарное выжива-ние. Многие города России стали выделять денежные пособия членам творческих союзов: писателям, музыкантам, художникам, журнали-стам, актерам. Председатель правления Союза писателей Валерий Ганичев вышел к президенту с предложением принять многострадаль-ный закон о творческих коллективах. Губернатор нашей области А. Чернышёв тоже пообещал поддержку творческим союзам. Нам, писателям, надо буквально заставить Думу рассмотреть проект этого закона. Тем более, что в следующем году Союзу писателей РФ исполняется 50 лет. А пока, самое страшное, режутся часы, отведенные под рус-ский язык и литературу в школах. СМИ продолжают работать в том же разрушительном режиме. На этом пике мы распяты все. Власть имущие, а это три – пять процентов населения, правят бал, им наплевать на страну, откуда они выкачивают природные богатства. И вся государственная политика строится под них и для них. Нас выручает ещё то, что на местах имеются трезвые, думающие руководители, которые пытаются помочь не только словом, но и делом.

«Белую берёзу заломаю»

Отчёт Владимира Молчанова, председателя Белгородской писательской организации:

–Председатель Оренбургского отделения Союза писателей РФ Николай Федорович Корсунов стал нашим лауреатом премии «Прохоровское поле», поздравляем. На Белогородчине по распоряжению губернатора Савченко выписано 500 экземпляров «Нашего современника», практически им обеспечены все библиотеки. На издательскую деятельность нашей организации ежегодно выделяется три миллиона рублей. На эти средства печатаются исторические, краеведческие сборники. Писателям хватает этой суммы, чтобы выпускать как собственные книги, так и участвовать целевым методом в толстых журналах. Члены творческих Союзов получают стипендии, небольшие, чуть больше тысячи рублей, но и это неплохая поддержка. В Орле стипендия составляет 5 тысяч рублей, но её платят только писателям. Позаботилась администрация области о приличном помещении для СП, зарплате, автомобиле. Губернатор Белгородской области стал инициатором не только в области экономики, но и культуры. Когда у нас стали бороться со сквернословием, привлекая и телевидение на свою сторону, на губернатора набросились с критикой. Но потом Президент страны поддержал это начинание. Я согласен, что русский язык в опасности. Живём на границе с Украиной. Расскажу анекдот: сидит Петро, проходит мимо него Грицько с топором. Петро и кажет, куда, мол, ты с секирой.

-Да вон, бачишь, береза, надо её зарубать.

-На что зарубать таку гарну?

-Москали приидут, дывиться начнут и кажут: типично русский пейзаж.

Наши родственные связи разрезаны по живому. Многие белогородцы учились в Харькове, харьковчане – в Белгороде, переженились. А теперь до границы сорок километров, и четыре раза надо таможенникам показать документы и пропуска. Тревожно.

«И всё – таки подвижки есть»

Делится мыслями Александр Неверов, заведующий отделом «Литературной газеты»:

-Тема защиты русского языка неслучайна, многоаспектна, ох-ватывает немало проблем – образовательных, лингвистических, меж-дународных. Мы публиковали подобные материалы в каждом номере газеты. Чтобы получить минимальное представление, достаточно заглянуть в последний номер, где опубликована статья об издании учебников русского языка для учащихся в странах СНГ. Конечно, не всё гладко в российской словесности, но нельзя не видеть минимальных подвижек в этом году. Хотя бы решенный вопрос с учебниками для русскоязычных за рубежом, которые нынче выпускает и частное издательство «Русское слово». Этому оказывается поддержка на высо-ком уровне. Другое дело, что остается немало проблем.

Выступали на секретариате посланцы Ростова – на – Дону, Москвы, Уральска. Они отмечали большую работу по защите русского языка в Оренбуржье. Писатели обращаются ко всем россиянам: берегите российскую словесность, ибо, по выражению Ивана Тургенева, «нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу».

ЧАСТЬ 1

«Здесь памяти моей просторно…»

Можаров Виктор Васильевич

Родился 6 ноября 1922 года в г.Самаре. В 1934 году семья переехала в г.Орск. Учился в школе №8,которую закончил в 1940году. До июля 1941года учился в Орском горно-металлургическом техникуме. 15июля 1941 года был призван в армию и служил в 25-м запасном стрелковом полку в г.Казани рядовым красноармейцем ,а в декаб-ре 1941 года был уволен в запас по болезни. Вернулся в Орск, работал на Орском заводе №257 (ныне механический). В мае 1943 года добровольно ушёл в действующую армию, принимал участие в боевых действиях, был ранен и контужен. Летом 1944 года военно-врачебной комиссией признан инвалидом 2 группы и был демобилизован. Вернувшись в Орск, работал на заводе тяжёлого машиностроения контролёром ОТК. В июне 1945 года был приглашён на работу в редакцию газеты «Орский рабочий» литсотрудником, затем работал в многотиражной газете «За Советский никель», был внештатным корреспондентом газеты «Чкаловская коммуна»(ныне «Южный Урал») а с 1953 года –собкором этой газеты. В марте 1960 года переведён в редакцию газеты «Орский рабочий» зав. отделом культуры. С 1962 года до 1987года был бессменным председателем Орского литературного объединения, руководил самодеятельным театром. Автор книг очерков «Горячее дыхание»(изд. «Молодая гвардия» 1956г.) и «Рабочая честь» (Оренбургское книжное издательство 1959г.). Автор пьес «Когда тебе верят», «Снова весна», «Море на камне», которые ставились на профессиональных и самодеятельных сценах. Кавалер орденов «Славы» и «Знак почёта». Член Союза журналистов. Умер 6.03.1987года.

ДОМА!

Однажды декабрьским вечером 1961 года я зашёл к Александру Фурсову, с которым, кстати, мы когда-то вместе учились в одной школе и до сих пор дружим. Пришёл, чтобы дать почитать только что поступивший к нам в Орск, одиннадцатый номер журнала «Октябрь». В нём был опубликован очерк Елены Никулиной «У сына, на чужби-не». Московская журналистка рассказывала о нашем земляке Александре Николаеве и его матери Евдокии Тарасовне.

В годы войны советский воин Александр Николаев, молодой учитель из Орска, попал в фашистский плен, а после войны оказался во Франции в числе так называемых «перемещённых лиц». Там он женился на француженке Симоне, у них появились дети. Николаев не вернулся на Родину. Он всё ещё на чужбине. А в Орске в рабочем посёлке Первомайском живёт его мать–старушка. Два сына Евдокии Тарасовны погибли на войне. Александр — самый младший. Понятно чувство матери, узнавшей много лет спустя, что сын её хоть и в чужой стороне, а жив. Евдокия Тарасовна продала свой домик, имущество и поехала к Саше за границу.

И вот она во Франции. Сын жил в предместье Парижа—Ливри-Гарган. Александр встретил её по-сыновьи тепло. Но был он уже какой-то другой, не похожий на русского человека: долголетнее пребывание на чужбине вытравило из него былую жизнерадостность, мягкость души, русское удальство, доброту. Дом не оплачен. Уйма долгов. Случайная работа. Сам Александр выглядел жалко: бледнолицый, худой, преждевременно постаревший.

Очень больно было матери видеть это. Однако Александр, хотя и тосковал по Родине, но всё же не решился расстаться со своей теперешней постылой долей. «Это сложно, очень сложно!» — задумчиво повторял он, когда мать уговаривала его вернуться в Орск. Симона, сноха, и не пыталась, конечно, убедить мужа в обратном. А он колебался. То ли трусил, поверив гнусным наветам буржуазных писак на нашу страну, то ли были ещё какие-либо, одному ему известные, причины, но Николаев до сих пор во Франции.

А мать? «Нет, — пишет Елена Никулина, — Евдокия Тарасовна не нашла сына, приехав во Францию». Она не захотела жить в Париже и рассталась с сыном навсегда, вернулась в Орск. По-моему, очень верно истолковала её поступок Елена Никулина: «Любовь к Родине оказалась сильнее любви к сыну».

Вот и всё. Прочитав очерк «У сына, на чужбине», Александр Фёдорович Фурсов, обычно сдержанный, немногословный, взволнованно ходил по комнате, курил.

— Его жизнь, — сказал он немного погодя, — слишком напоминает мою. Судьба у нас во многом одинаковая, только с одною существенной разницей.

С того памятного зимнего вечера прошел почти год. На страницах шестого номера «Октября» за 1962 год мы с Александром Фурсовым вновь встретились с героями очерка «У сына, на чужбине». И мне захотелось рассказать о судьбе моего друга — об Александре Фурсове. Может статься, эта невыдуманная, необычная история дойдёт до его парижского земляка, до других наших соотечественников, прозябающих на чужбине.

Вот эта история. Позвольте начать её с конца.

По главному пролету плавильного цеха, среди ярко пылающих, неистово бушующих огней шахтных печей и конверторов, не спеша, идет стройный, плотный, смуглолицый человек, одетый в рабочую спецовку металлурга.

В походке, в движениях рук, во взгляде чувствуется спокойная уверенность хозяина, неторопливая деловитость трудолюбивого человека. Ему сорок лет. Но в цехе его уважительно, по-свойски называют, как юношу, — Сашей.

Но далеко не всем в многолюдном цехе известно, какую жизнь прожил Александр Фурсов.

В годы Великой Отечественной войны молодой рабочий-электрик Орского комбината «Южуралникель» и начинающий поэт Саша Фурсов, сын уральского плотника, добровольцем ушёл на фронт. Десантник из-под Москвы прислал мне стихотворение, в котором так выразил свое настроение:

Выхожу я в армейской шинели

В голубое сияние дня.

Подмосковные сосны и ели

Окружили, обняли меня.

Встали сосны стеною могучей,

Будто армии грозной полки.

Не закроют их темные тучи,

Не сметут никакие штыки!

Я пришёл из степей Приуралья,

Но и здесь, в незнакомом краю,

Ощущаю безбрежную даль я

И Отчизну свою узнаю.

И с такой несказанной любовью

Я смотрю на гирлянды ветвей,

И густые леса Подмосковья

Мне близки, как просторы степей!

В минуты передышки, после отбитой нашими бойцами десятой или тринадцатой атаки фашистов, Александр Фурсов пишет на маленькой почтовой открытке:

Я мало жил.

Я не успел ещё найти себя.

Но, Родину любя,

Свой светлый юношеский пыл

И кровь, и жизнь свою,—

Всё, чем так свято дорожил,

Не пощажу в бою!

Это стихотворение было полностью опубликовано в газете «Орский рабочий» и «много других сердец зажгло».

Кто хоть на мгновение усомнился бы в том, что человек, напи-савший эти пламенные, как клятва, строки, будет драться с врагом не на жизнь, а на смерть? И Александр Фурсов храбро воевал с гитлеров-цами, сколько раз, не раздумывая, решительно шёл на них, мужест-венно переносил все тяготы сурового фронтового быта, да ещё нахо-дил в себе силы заниматься любимым поэтическим творчеством.

Но на войне случается всякое. Кто-то гибнет от вражеской пули, кто–то истекает кровью, тяжело раненный осколком мины или снаряда, а кто-то – и это тяжелее всего! – попадет в плен. Последнее выпало пережить Фурсову.

Он ни разу не был ранен и хотя бы легко контужен. Но нет горше горя, когда

твое подразделение внезапно и плотно окружено врагами и ты, здоровый, сильный, вдруг обнаруживаешь, что в обойме твоего автомата не осталось ни одного патрона.

Неимоверно тяжёл позор фашистского плена. Под дулами не-мецких автоматов, шатаясь от голода и усталости, бредет пленный боец Александр Фурсов вместе с такими же, как и он, русскими ребя-тами по дорогам чужой, постылой ему стороны. А потом ужасы фаши-стских концлагерей, смерть товарищей от пуль конвоиров, каторжная работа на каменоломнях, страшная боль в душе при мысли, что ты не можешь вырваться. Но надо вырваться.

Александр Фурсов дважды бежит из плена. Дважды его ловят, избивают до полусмерти, бросают в тюрьму. И все же он делает еще одну попытку.

Она оказывается удачной. Так он попадает в Италию, затем, когда на его след нападают холуи Муссолини, скрывается в Швейца-рии. Потом — снова Италия. Здесь у него есть верный человек — Ма-рия Гола. Наборщица типографии в городе Мантуя, дочь итальянского каменщика, весёлая умная девушка с чёрными, как маслины, глазами. Александр и Мария полюбили друг друга. Оба жгуче ненавидят фашизм. Оба мечтают о счастье, о свободной жизни для всех простых людей на земле. Смелая итальянская девушка из Мантуи не раз спасала жизнь русскому парню из Орска. И когда он, наконец, связался с итальянскими бойцами движения сопротивления, она верила в победу, верила, что её друг и муж Сандра скоро вернётся к ней, а потом они вместе поедут на его замечательную Родину — в Советский Союз.

Но не скоро выпало им счастье, о котором они так горячо меч-тали. После окончания войны бывший военнопленный Александр Фурсов по своеволию итальянских властей оказался в числе так назы-ваемых «перемещённых лиц». И власти стали чинить ему, как и другим его товарищам, недавним военнопленным, всякие препятствия при малейшей попытке вернуться на Родину. Проходили годы. У супругов Фурсовых рождались дети. Их было уже четверо: Татьяна, Тамара, Николай и Сергей. Жилось трудно. Александр мог рассчитывать лишь на случайный заработок, только на временную, притом низкооп-лачиваемую работу (и «своим-то», итальянцам, делать было нечего, безработица душила многих, где уж тут до чужеземца Фурсова!).

Александр был рад любой, даже самой тяжелой, изнуритель-ной работе. Копал могилы на кладбищах, строил дороги под нестер-пимо палящими лучами солнца, батрачил у кулака. Вот тогда-то он и узнал поближе простой трудолюбивый, талантливый народ Италии, изучил его певучий, красивый язык, полюбил его веселый, никогда не унывающий характер, его задушевные, полные тихой грусти или бур-ной радости, песни. Но ни на минуту Фурсова не покидала тоска по Родине, по Советской России, по любимому отчему краю.

И вот, наконец, после долгих мытарств получены визы. Впе-реди — Родина!

В августе 1955 года на станции «Никель» Александр Фурсов и его семья вышли из вагона пассажирского поезда. Он снова в родном Оренбуржье, в рабочем Орске. Дымят высокие заводские трубы. Ох, и сладок дым Отечества! Мария и дети с любопытством озирались по сторонам. Однако и сам глава семейства, коренной орчанин, смотрел на город и не узнавал его, словно видел первый раз в жизни. И не уди-вительно. Слишком долгой была разлука. За эти годы Орск неузнавае-мо преобразился. Едва устроив семью у родных, Александр повёз Ма-рию по Орску: не терпелось познакомить жену-итальянку с городом детства и юности. Обычно немногословный, молчаливый, на этот раз он всё рассказывал, рассказывал Марии про Орск и. сам расспраши-вал о нём соседей-пассажиров автобуса и трамвая. — Этой широкой асфальтированной площади тогда не было. Здесь была мусорная свалка,— говорил он жене,— и тут же задавал кому-нибудь вопрос :— А как называется площадь? «Театральная»? Хорошо! Спасибо!

— Смотри, какой красивый проспект! — снова обратился Фурсов к жене по-итальянски.—Когда-то в зимнюю пору мы, мальчишки, ходили здесь с ружьем на зайцев. А вот это высокое белое здание—восьмая средняя школа. Моя школа! Здесь я учился до восьмого класса, а потом поступил работать на никелькомбинат. Да, как всё тут изменилось!

Прошло восемь лет с тех пор, как Александр Фурсов вновь встретился с родным городом. Это были хорошие, интересные годы для всей семьи Фурсовых. Они давно получили благоустроенную про-сторную квартиру в одном из трехэтажных домов соцгорода никелы-циков. Давно Александр Фёдорович Фурсов работает уже конвертор-щиком плавильного цеха комбината «Южуралникель». У него хоро-ший заработок и полная уверенность в завтрашнем дне. На производстве — на добром счету: он один из передовиков среди конверторщиков.

Мария довольно неплохо овладела русским разговорным язы-ком и работает на новой орской швейной фабрике. Дети — в школе: Таня в одиннадцатом классе, Тамара перешла в восьмой, Коля — в пятом, а самый младший — Серёжа — впервые сел за парту!

— Все учатся! — улыбается отец и как бы невзначай замеча-ет:—Не то что там, в так называемом капиталистическом «раю».

Для самого Александра Фёдоровича все эти годы прошли в напряжённом творчестве не только у мощных плавильных агрегатов, но и за письменным столом. Писал стихи, попробовал себя в прозе. Последний жанр, как в шутку замечает он, был для него прямо-таки неосвоенной «целиной». И вот он по совету орских друзей сел за ро-ман: о многом хотелось поведать читателям! Ведь в стихах и даже в поэме всего не выскажешь: столько видано-перевидано, слыхано, пе-режито за годы странствий на чужбине! Это будет произведение об Италии — Италии потомков Гарибальди, Италии Грамши, Тольятти, замечательного трудового люда, талантливейших мастеров музыки, живописи, архитектуры.

По нескольку раз переписываются страницы будущего романа. И снова и снова автор неудовлетворён его композицией, не-достаточно яркой обрисовкой отдельных персонажей, языком произ-ведения. В дни скитаний на чужбине Фурсов почти ничего не писал, не до этого было ему, «перемещенному лицу». И только здесь, на Родине, много лет спустя человек вернулся к творчеству. Рукопись, наконец, закончена — плод пятилетней непрерывной работы!

Александр Фурсов направил роман издательству «Молодая гвардия». Там тепло и одновременно требовательно подошли к автору и его первому прозаическому произведению. Критики-рецензенты внимательно разобрали роман, увидели в нём свет таланта, сделали автору существенные замечания, дали полезные литературные советы.

Снова, в свободные от работы часы, Фурсов сидит над руко-писью, что-то исправляет в тексте, что-то сокращает, что-то переделы-вает заново. Больше переделывает. «Пленники трех озер», — так назвал автор своё произведение. Этот роман Александр Федорович про-сто не мог не написать. Работать, еще раз работать, еще раз «шлифо-вать» страницу за страницей!

И вот, после многократной тщательнейшей «шлифовки» по-следний вариант романа, наконец, отправлен в Москву. Из издательства сообщили: роман принят к печати, будет издан в 1966 году.

Что скажет читатель.

Будем надеяться, что это будет взыскательное, но доброе сло-во. А пока Александр Фурсов думает уже о новом произведении, ге-роями которого станут наши советские люди.

Виктор Можаров и Александр Фурсов

На Губерлинских горах. 1955год. (фото из личного архива Е.П.Можаровой)

Мария Гола-Фурсова. Орск, 1957г.

(фото из личного архива Е.П.Можаровой)

В.В.Можаров, Мария Фурсова, А.Ф.Фурсов.

(фото из личного архива Е.П.Можаровой)

Пока я писал о судьбе Фурсова, он и его жена побывали в гостях у матери Николаева. Евдокия Тарасовна встретила их, как род-ных. А на Фурсова смотрела такими глазами, словно перед нею был её сын.

— Знаю, — сказал он, — вы ездили к сыну во Францию. Почему он не приехал с вами? Почему колеблется, если не секрет?

— Да, он бы давно был в Орске,— откровенно сказала Евдокия Тарасовна,— если бы. Если бы не его супружница!— и, вздохнув, прибавила:—Видать, жена ему дороже матушки-Родины. Не знаю, может быть, и вернётся. Может быть, одумается мой Са-шенька. —на её выцветшие глаза навернулись слёзы.

— Может, он боится приехать? — осторожно спросил Фурсов. — Но я-то перед вами живой. Жена вот рядом. А судьба, как вы знаете, у нас с ним почти одинаковая.

— Пусть ваш Сандро возвращается домой,—сказала Мария Фурсова. — Все будет хорошо. Так и Симоне напишите.

— Напишу, родные, обязательно! — заверила Евдокия Тарасовна. — Нельзя ему там оставаться, пропадет он на чужбине.

И она вновь поделилась своими впечатлениями о жиз-ни во Франции, об участи сына и его семьи. В Орске старушку встре-тили тепло, радушно, были рады её возвращению, помогли построить новый домик. И не забывают её.

Участливое, доброе отношение как-то облегчает тоску по сыну, её одинокую жизнь.

Пока трудно предполагать, что произойдет с Александром Николаевым в дальнейшем, как сложится его судьба после отъезда матери из Франции. Хочется верить, что день встречи Нико-лаева с Родиной, с матерью своей – недалёк.(Перепечатано из журнала «Урал» №6 за июнь 1963г.)

Фурсов Александр Фёдорович.

Родился 6.06.1921г. в станице Новоорской Оренбургской об-ласти. Поэт, прозаик. Семилетку окончил в с.Петровском. Учился в горном техникуме, на курсах судебно-прокурорских работников, работал секретарём в нарсуде, электриком на комбинате Южуралникель. В годы ВОВ воевал под Москвой, попал в плен во время Сталинградской битвы, побывал во многих лагерях, бежал, был участником итальянского движения Сопротивления. Вернулся на ро-дину в 1955 году с женой-итальянкой и детьми. Работал в г. Орске на Южно-Уральском никелевом комбинате. Первое стихотворение опубликовано в альманахе «Степные огни» в 1938г. Так же печатался в альманахах «Гостиный двор», «Каменный пояс», «Орь», в коллективных сборниках «Помнит мир спасённый», «Спасённая вес-на». Роман «Пленники трёх озёр» вышел в Москве в 1966 году. Автор книги стихов «На склоне дней». Член Союза писателей России с 1997года. Умер 18.09.1998г.

ДУМА ОБ ОСЕТРИНЕ

Торжественно фанфары прозвучали –

он в зал вступил. В Георгиевский зал!

Ватажники овацией встречали.

Он блеском глаз довольных отвечал.

К столу приблизясь,твердо встал – дубово.

Дочуркой приучён с недавних пор,

речь произнёс исправно – слово в слово,

как электронный диктовал суфлер.

Расселись за столы согласно чину.

Обозревая царственную снедь,

он взглядом вдруг упёрся в осетрину

и продолжал лишь на неё смотреть.

Достиг вершины вроде бы по праву:

был избран, пусть кощунствуя и льстя,

ко всякому подлаживаясь нраву

и жалуясь, как малое дитя.

За родненького принял, за грудного

издёрганный, доверчивый народ,

и было людям невдомёк, какого

козла они пускают в огород.

Подобралась, команда окруженья –

ещё, как в мире говорится, та –

одним уж тем достойных для вторженья,

что ложку не проносят мимо рта.

Пошли внушать, галдя, что он Мессия:

сажень косая при большом уме,

и без него несчастная Россия

обречена пропасть в кромешной тьме.

Незаурядный проявили норов,

скакать по стеблям припустясь живым –

как корни подрывать не всякий боров

умудрится под дубом вековым.

Состряпав наспех видимость законов,

хватали всё подряд — войдя в азарт,

тот отхватил за сотню миллионов,

тот преуспел, нацелясь в миллиард.

Решительно, нахраписто и быстро –

как в боевой на корабле аврал:

за шустреньким помощником министра

не поспевал обрюзгший генерал.

Всецело покорясь веленью нюха,

уж знать не знали чувства тошноты,

лишь нет-нет, да какой-нибудь Гаврюха

от взяток ошалеет и – в кусты.

Чем глубже в лес, тем больше дров – чем дальше

и беспросветней в тупиках реформ,

тем больше несуразностей и фальши

и вожделенней становился корм.

Не стоит вызывать на лбу морщину –

кто стал заложником теперь и у кого:

он праздновал сегодня годовщину

триумфа всех и – прежде – своего.

Застолье – символ времяпровожденья:

одна – колом, вторая – соколом.

Уж слышно стало: Юркин день рожденья

справляют за шестнадцатым столом.

Он перед всеми душу нараспашку

и по заслугам каждому воздаст.

Братуха Пётр любимца Алексашку

дубинкой был попотчевать горазд.

Дубинка – что! Важней развить сноровку –

с овцы, как говорят, хоть шерсти клок

вот тысяч пять пошлёт на стажировку

искусней выколачивать налог.

Пускай бормочут: мол, опять расходы.

И без того разграблена страна.

Как в самые засушливые годы,

трещит и вдоль и поперёк казна…

Мол, хаос перестройки непутёвой

в разлад и смуту общество поверг.

Труд перестал быть жизненной основой:

оплата – после дождичка в четверг.

Срывают куш мошенник и пройдоха

рукой акционера и дельца.

Признается: работает он плохо,

но взятый срок удержит до конца.

Он откровенен, но попробуй, тронь-ка,

о всех его чудачествах трубя –

с кремлёвской башни, как Никиту Лёнька,

он не позволит сковырнуть себя.

Он с детства уяснил значенье власти

и посвятил себя борьбе за власть,

сулившую неслыханные сласти.

Добился власти – наслаждался всласть.

Пусть хмыкают, из грязи, мол, да в князи…

Паук, а притворился простачком.

Супруге – позолота в унитазе,

для аппетита – кофе с коньячком.

Тут, понимаешь, могут быть излишки:

не удержался малость, так сказать,

Раискину затавренному Мишке

уральскую ухватку показать.

Пускай потешатся, язвя насмешкой,

как будто скопом всем под хвост вожжа,

пускай иной завистник даже пешкой

иль куклой назовёт, слюной брызжа.

Не отвергая перепалки модной,

не влипни в унизительный скандал:

Всё тот же мишка от руки голодной

загривком всенародно пострадал.

Обкомовский ему не в пользу опыт:

как на ковре, ошибки признавай,

проглатывай и критику, и ропот,

пока не хватит Дума через край.

Тогда уж рыкни: «Сам себя манежу,

лишь бы держалось дело на мази,

а если вдруг разгневаюсь, то врежу. »

И кулаком, прищурясь, погрози.

Находчиво воспользуйся моментом

ошеломить догадкой белый свет,

что вас с американским президентом

умней в природе не было и нет.

За развлеченье будет благодарен

российский сумасбродный человек –

и отчубайсен он, и обгайдарен,

а с шуткой не расстанется вовек.

Пускай мусолят банные проказы:

наклюкаются, мол, за вашу честь

и ну-ка сообща строчить указы –

так это ж демократия и есть.

Не бьет дубинкой он, голов не рубит,

с ехидной не расправится молвой,

а после баньки лишнюю пригубит –

так это же обычай вековой.

Он крупные предпочитает ставки,

широким жестом подкрепляя речь:

как обещал – наполнились прилавки,

отпала надобность на рельсы лечь.

Пускай для взгляда больше и для слуха,

как изобилий зарубежных тень –

всё ж убедительней, чем показуха

потёмкинских наивных деревень.

В приютах мрут от истощенья дети,

солдат-дистрофик покидает пост –

но так везде, нужда по всей планете

необратимый набирает рост.

Навечно остановлено в природе:

с того сдирают шкуру, кто слабей –

всегда в своём существовали роде

князь и холоп, патриций и плебей.

Недостижимы равенство и братство:

всяк за себя, на всех не угодишь –

орёл бескровного не примет яства,

довольствуется зёрнышками мышь.

Пусть распыляет силы в многоборье

разрозненное недовольство масс

пусть похлопочет в сумерках Приморье,

похнычет объегоренный Кузбасс, –

беде не быть – за бедный люд болея,

он держит нос, как флюгер, на ветру:

свой оплошал, он красного Тулея

затычкой сунет в чёрную дыру.

Не быть беде –

к былому нет возврата,

семнадцатый не повторится год:

с Антантой посоветовалось НАТО

и загодя дежурит у ворот.

Закончен век революционных маршей

с освобожденьем собственной рукой –

народ созрел хоть под пятой монаршей

какой-нибудь да обрести покой.

К тому же без труда найдёшь участье

в заморских титулованных послах.

Он был готов вздохнуть полном счастье,

когда б не осетрина на столах.

Зарубцевалось в памяти некстати,

как будто вырублено топором –

не походя сболтнул, а для печати

собственноручно подписал пером.

Там утверждалось – бывшим в назиданье, –

что осетриной лакомиться грех,

покуда скудно в обществе питанье,

покуда хлеб в авоськах не у всех.

Обет неклятвенный нарушить можно,

доверья прежде к слову не снискав –

дочурка помешает, осторожно

и деспотично дернув за рукав.

Велением семейного совета

поручен ей за батюшкой пригляд

и, чтоб солидней выглядело это –

державного советника оклад.

Пускай судачат, нагоняя скуку:

хапуги, мол, не знают полумер.

Да ведь берём, как точную науку,

с французов и так далее пример.

Она уж и к делам кремлевским склонна,

уважишь ей – чего ни попроси.

внук подрастёт в теплицах Альбиона

Чем чёрт не шутит на святой Руси!

предположение Святейший, в коем

заложен недвусмысленный намёк.

Наутро репортёры, как новинку,

во всю земную разглаголят даль:

не пил, не кушал, не плясал Калинку –

задумчив, как припудренный хрусталь.

Июль — август 1997г.

Дырбов Виктор Дмитриевич

Родился 14 апреля 1928 года в городе Орске. Работал слеса-рем-штамповщиком. Работал в типографии наборщиком, печатником, цинкографом, электриком.

В 1948г. добровольно ушёл учиться на авиационного механика в Ачинскую авиационно-техническую школу механиков-эксплуатационников.

В 1952г. Демобилизовался, работал электриком в г.Ачинске, Красноярском крае.

Там начал писать стихи и прозу. В 1959г. возвратился в г.Орск. До этого почти три года работал электриком, а затем полтора года корреспондентом городской газеты «Коммунист Заполярья», пе-чатался в различных газетах.

В Орске был принят на работу собственным корреспондентом областного комитета радио и телевидения. Кроме Орска пришлось обслуживать города: Новотроицк, Ясный, Медногорск, Светлый, Гай и другие. До пенсии был собственным корреспондентом областного радио, затем восемнадцать лет редактором многотиражных газет.

По образованию журналист, окончил заочно Московский ли-тературный институт, факультет журналистики. Активно сотрудничал в выпуске литературных журналов и альманахов (городских и област-ных). Умер 1.02.2007года

ЧУДЕСА МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

ДО СИХ ПОР НЕ ПЕРЕВЕЛИСЬ

В своей поэме А. С. Пушкин занимательно поведал о чу-десах, творящихся у Лукоморья. В детстве я не мог поверить, что и леший, и русалка, и кот учёный - народный вымысел, и допытывался у отца, а потом у учителей, где находится страна Лукоморье?

И, только повзрослев, понял – это Россия. Каждый кусочек её земли сказочно красив и богат по-своему. И, обладай талантом Александра Сергеевича, я бы обязательно написал свою поэму об оренбургском Лукоморье. Взять хотя бы наши реки и озёра, горы и степи. Внимательному и влюблённому в свой край глазу и облака, и ветры, и грозы кажутся иными и особенными. А дым костра в степи, а звёзды в горах, которые можно достать рукой? А золотоносные пляжи Кумака, тростниковые джунгли Челкара и Жеты-Куля?

Кто бывал на Губерле и Сакмаре, до конца жизни будет вспоминать рассветы и закаты в этих местах оренбургской Швейца-рии. Изумляет количество грибов в лесах, зарослей дикой вишни, смо-родины и малины в степи. Ну, а если вас интересуют настоящие чудеса вроде озера с плавучими островами, посетите пойму древней реки в районе поселка Озёрного. Они состоят из камыша, береговой осыпи, склеенной птичьим помётом, с гнездовьями лебедей, гусей, уток всех пород, куликов и других пернатых. Я сам встречал такое в 30-35 километрах от озера Жеты-Куль.

Водоём, где дрейфуют эти сооружения, по-казахски именуется Батса-Батмай-ды (утопая, не тонет). Мне с моим другом Юрой Насаровым довелось первыми высадиться на один из таких ост-ровов, куда не ступала нога человека. Это ли не чудо! Правда, одному из нас, оставленному в надежде, что дикие гуси сядут здесь, чуть было не пришлось вплавь выбираться на берег. А какие тайны хранит озеро-река Бурук-Тал (тальниковые шапки)! Оно может независимо от талых вод менять свой уровень. Старые легенды и предания говорят, что от Бурук-Тала до Челкара тянутся подземные тоннели и тот, кто прони-кал туда, обязательно встречал не русалку, не кота ученого, а самого шайтана. На всех картах Бурук-Тал не имеет ни начала, ни конца. Он появляется и исчезает в степи. Легендами овеяно и озеро Кайран-Куль. Дословный перевод – возврати озеро. Кто и кому должен вернуть этот большой и богатый дичью и рыбой водоём, неизвестно. Расположен он вблизи Светлинского никелевого комбината.

Челкар-ега-кара можно назвать настоящим морем. Что обозначает слово «Челкар», мне толком никто объяснить не мог.

Есть много сказаний, предположений и трезвых версий. Среди них и связанная с подземными водными каналами. Это тоже чудо, пока не разгаданное никем.

Около озёр найдены следы древних курганов. Рас-копки их пока не ведутся. Какие чудеса ожидают нас в древних мо-гильниках, покажет время.

А пока давайте совершим экскурс в золотоносный Кваркенский район. Здесь каждый квадратный километр изрыт добыт-чиками драгоценного металла. Место таит множество загадок. Кварцевые горы по берегам на восходе солнца отражают его лучи и делают воду золотой. Хотя, вообще-то, название реки связано с месяцем или луной. Можно перевести как «лунная, подобная месяцу».

Золото здесь добывали много веков назад. Кто читал ро-ман В. Правдухина «Яик уходит в море», тот не мог не обратить вни-мания на эпизод, когда на весеннем севе казаки (предположительно из села Болотовска) наливали воду из реки в деревянные колоды для бы-ков и коней. И вот однажды один из братьев увидел в щелях колоды множество золотых крупинок. Подобные щедрые находки здесь случа-лись не редко.

В береговом яру, заросшем бурьяном и тальником, один из геологов, исследовавших места предполагаемого забора воды для строившегося Гая, показал мне лаз в золотую пещеру. Золото здесь добывалось в течение десятков лет, говорят, одной семьей и в обста-новке великой тайны. Выработка в той пещере к тому времени была закончена. Но кто гарантирует, что оренбургское Лукоморье не пря-чет где-то новые сказочные богатства? Чудесные сюрпризы никогда здесь не вывешиваются на ветку сказочного дуба.

Можно было бы и дальше продолжить начатый пере-чень чудес. И, если мой внук или внучка спросят меня: «Где находится чудесное Лукоморье?», без сомнения отвечу: «На нашей Оренбургской земле, где мы с тобой живем».

Берегов Константин Семёнович

Родился 16 мая 1921 года в Москве. Участник Великой Отече-ственной войны (мл.политрук, командир танка), под Харьковом ранен и попал в плен. Узник концлагеря Маутхаузен. В Орске жил с 1945 года, работал электриком на заводе им.Чкалова. Публиковался в жур-налах «Крокодил», «Перец», «Урал», «Москва», в коллективных сбор-никах «Вниз головой», «Не смеха единого ради» и в сборниках орских авторов.

Умер 8 ноября 1977 года.

Бор. МИРОНЕНКО

НЕРВНЫЙ СОСЕД

(перевод с украинского)

—Есть же люди среди нас?

Источники: http://www.proza.ru/2009/04/08/651